Пьер Амон Pierre Hamon Блокфлейта, двойная флейта, табор-и-пайп, волынка Руководитель ансамбля
Alla Francesca,
выступает также в составе других ансамблей средневековой музыки и с сольными программами.
Каким было Ваше первое впечатление о средневековой музыке? Возможно, были какой-то концерт или книга, которые захватили Вас и обратили Ваше внимание на этот репертуар?
Настоящим потрясением и открытием средневековой музыки для меня стали три пластинки
«The art of courtly love» Дэвида Манро (David Munrow), которые я купил в пятнадцать лет в Англии, где учился на языковых курсах. Спустя несколько месяцев, в летнем музыкальном лагере, я открыл для себя блокфлейту. Я влюбился в этот инструмент – настоящий двигатель той «новой» старинной музыки, все чаще звучавшей на французском радио, - который легко позволял играть в ансамбле даже при невысоком уровне подготовки. Я тут же организовал вместе с несколькими друзьями ансамбль блокфлейт, и мы принялись за поиски репертуара.
В отличие от многих других флейтистов, я с самого начала обратился к средневековой музыке; интерес к барочной музыке пришел сам собой вместе с лучшими сонатами для блокфлейты, но они, как мне казалось, не могли сравниться с шедеврами Машо и Дюфаи.
Какой средневековый репертуар Вы предпочитаете исполнять или слушать? Чем дальше, тем больше меня завораживает Музыка вообще, которая остается для меня такой же загадкой, как сама жизнь или смерть. Для меня нет ничего приятнее, чем полностью погружаться в простую, но изящную мелодию – например, такую, как плач[1] или первое лэ Гийома де Машо. Мне все больше и больше нравится импровизировать. По натуре я путешественник, и обращения к другому репертуару – барокко, современной музыке, музыке других народов – мне необходимы, чтобы утолить музыкальную жажду. Я пять лет изучал флейту бансури и индийскую музыку у знаменитого индийского музыканта Харипрашада Чауразия (
Hariprasad Chaurasia) – и все это время меня не покидало восхищение. И если бы мне нужно было выбрать из всех учителей одного, я выбрал бы его…
Мне трудно сказать, какому репертуару я отдаю предпочтение. Для меня важна тонкость самой музыки. Я должен все же признать, что предпочитаю небольшие, соразмерные человеку ансамбли и сольное исполнение.
На каких инструментах Вы играете (мы знаем о блокфлейтах и волынках, а на каких еще)? Как и где Вы находите Ваши инструменты, особенно народные?
Я питаю пристрастие к духовым инструментам - можно сказать, я скорее Марсий, чем Аполлон. Помимо блокфлейт, двойных флейт, табор-и-пайпов[2] и волынок, я особенно люблю северо-индийскую поперечную флейту, которую еще называют бансури. Меня интересуют и другие флейты народов мира – например, колумбийская гайта[3], флейта североамериканских индейцев, двойная раджастанская флейта сатара – все эти инструменты я открыл для себя во время путешествий. Двадцать лет назад, когда я только начинал гастролировать по миру, в каждом городе я прежде всего спешил в местный музыкальный магазин. Но скоро, накупив поделок для туристов, я понял, что в этом нет смысла. Хорошие инструменты нельзя купить в таких местах (хотя бывают и исключения). Качество – скорее исключение, чем правило, и очень трудно раздобыть первоклассные народные инструменты. Впрочем, одна из причин упадка их производства – это сами обеспеченные западные туристы-покупатели: зачем тратить много времени на изготовление качественного инструмента, когда турист с карманами, полными долларов, все равно не заметит разницы? Инструменты, которые я приобрел во время моих скитаний, почти все попались мне случайно. Иногда требуется целая стратегия – подружиться с музыкантами, зарекомендовать себя у мастеров, но, прежде всего, – уметь воспользоваться возможностью, которая часто не предоставляется дважды. Но нужно уметь и отказываться от такой возможности. Так, во время моей последней поездки в Индию в 2004 году я побывал в деревне Барнава, затерянной в раджастанской пустыне недалеко от Джодпура. Это уникальная деревня, потому что ее жители играют на двойной флейте, которая называется сатара (или альгоза). К сожалению, мастера, изготовляющие эти флейты, живут на другом конце пустыни – теперь, после разделения Индии, это территория Пакистана, и товарообмен между деревнями стал редок. Те хорошие инструменты, которыми владеют жители Барнавы, были созданы одно-два поколения назад и их, конечно, становится все меньше. Поэтому я быстро отказался от желания купить такую флейту – чтобы не лишать этих людей того, что им так необходимо.
Средневековая блокфлейта – что это? Каковы ее особенности и в чем специфика игры на ней?
Прежде всего, это зависит от того, понимать ли французское «flûte-à-bec» как перевод английского «recorder», то есть только как флейту с восемью дырочками (с отверстием для большого пальца, необходимым для того, чтобы добиться высоких обертонов, не прилагая излишних усилий), или же включать в это понятие различные свистковые флейты (с тремя, четырьмя и шестью дырочками) и двойные флейты. Двойные флейты и флейты с тремя дырочками наиболее широко представлены в средневековой иконографии. Конечно, следовало бы более подробно развить эту мысль, рассматривая различные века и страны, но это выходит за рамки нашей беседы. Все вышеперечисленное – это инструменты профессиональных менестрелей. А блокфлейта с восемью дырочками (с одним отверстием для большого пальца для передувания на октаву), судя по всему, появилась позже, в XIV веке, в образованных и обеспеченных кругах. Она была призвана заменить певца или поддержать его, добавляя контрапункт и полифонию[4]. Это отверстие для передувания октавы позволяет добиться мягкого звучания верхнего регистра, слитного с нижним. А у флейт с тремя и шестью дырочками верхний регистр гораздо сильнее нижнего; в результате контрапункт и полифония звучат на этих инструментах не так хорошо – поэтому и возникла блокфлейта. Для блокфлейт в еще большей мере, чем для одноручных флейт (флейт с тремя дырочками, на которых играют одной рукой) и двойных флейт, образцом был человеческий голос. Поскольку самые ранние из сохранившихся трактатов о музыкальных инструментах относятся к эпохе Возрождения, каждый исполнитель должен создавать собственную технику, отталкиваясь от вокала как от образца. Проблема состоит в том, чтобы понять, как могли петь в Средние века. Пользуясь случаем, я советую всем исполнителям средневековой музыки прочесть прекрасную работу Тимоти МакДжи (Timothy Mac Gee) «The sound of medieval voice»[5], которая дает представление о богатстве красок, нюансов, микроинтервалов, артикуляции, орнаментации – словом, всего того, чего зачастую не хватает современным интерпретациям этой музыки.
Как Вы изучали средневековую музыку и игру на средневековой флейте? Есть ли разница в обучении средневековой и барочной музыке, средневековой и барочной блокфлейте?
Не только в средневековой музыке, но и вообще в игре на блокфлейте я в основном самоучка. У меня нет никакого консерваторского диплома, и я не получил никакого академического образования. Я родом из сельской глубинки, где во времена моего детства было туго с культурными учреждениями – например, там даже не было музыкальной школы. Поэтому мне приходилось как-то выкручиваться самому – прежде всего, много слушая радио и те пластинки, которые удавалось раздобыть. Потом, когда я уже учился в Париже, во Франции начало бурно развиваться средневековое исполнительство, и мне удалось этим воспользоваться: я посещал мастер-классы Франца Брюггена (
Franz Bruggen) и «Studio der fruhen musik», но главное – присоединился к Еnsemble Gilles Binchois сразу после его создания. Я сформировался как музыкант «в процессе» - много читал, посещал занятия по семиотике и контрапункту, проходившие то там, то здесь, интересовался народной музыкой и стремился познакомиться с ее исполнителями, но, прежде всего, – много практиковался самостоятельно в игре на инструментах. Что касается блокфлейты, то ею я специально занимался с Вальтером Ван Хауве (
Walter Van Hauwe) , которому я по-настоящему обязан пониманием техники игры на этом инструменте. Но средневековая музыка была моим собственным «секретным садом», который я предпочитал исследовать самостоятельно, без проводника.
Вы один из немногих исполнителей средневековой музыки, играющий на двойной флейте. Расскажите, пожалуйста, об этом необычном инструменте.
Этот инструмент, дошедший до нас из классической древности, был в XIII-XIV вв. гораздо более распространен, чем блокфлейта. Двойная флейта встречается в средневековой иконографии даже чаще, чем простая флейта (см. статью Энтони Роуланда-Джонса (Antony Rowland-Jones) в журнале Early Music за ноябрь 2005) . Ее следует рассматривать не как инструмент для полифонии, но как идеальный инструмент для монодии. Подобно виеле, снабженной двумя струнами, она позволяет переводить мелодию из одной трубы в другую и при этом дает возможность аккомпанировать себе бурдонами, исонами, контрапунктными вкраплениями, аккомпанементом в квинту…Репертуар двойной флейты - определенно монодия, а не некая гипотетическая замысловатая полифония, которая ныне бесследно исчезла.
Вы известны и как солист, и как участник средневековых ансамблей. Есть ли какая-то специфическая разница между сольной игрой и игрой в ансамбле? Как Вы достигаете консорта струнных и духовых инструментов?
Это непростой вопрос. Самое важное – обладать одновременно воображением и умением слышать. Право окончательного решения должно всегда принадлежать чувствам, а не рассудку. То, что в средневековой иконографии вам встретилось изображение инструмента, еще не означает, что он обязательно будет хорошо звучать в реальном консорте. Все зависит от качества инструментов, от их тембрального спектра, часто от акустики зала. Нередко бывает, что мы, если есть возможность, меняем инструментовку из-за особенностей акустики. То же и с вокалом. Проблема октавного переноса, с которой часто сталкиваются исполнители средневековой музыки, пока не решена окончательно из-за отсутствия в Средние века инструментов низкого тембра. Все зависит от тембрального спектра вокалистов и инструментов, а также от акустики зала и… от восприятия слушателей. Очевидно, что музыкант, сведущий в гармонии, слышит не так, как тот, чье ухо привычно к музыке народов мира.
Вы играли со многими музыкантами. С кем Вам нравится играть больше всего? Ответ на этот вопрос требует известной дипломатичности. Но я все же назову тех, с кем люблю играть больше всего, в надежде, что те, кого я не упомяну, за это на меня не обидятся… или, что еще лучше, не прочитают это интервью. Больше всего мне нравится играть с вдохновенными музыкантами, у которых, так сказать, есть «антенны», которые умеют слушать. Я люблю, чтобы мои партнеры были сильными музыкальными индивидуальностями и могли обсуждать мои идеи и спорить, но в атмосфере взаимоуважения и дружбы. Я не переношу ансамбли, в которых исполнители все время оценивают друг друга и противостоят друг другу – музыкально и просто по-человечески. Отношения – это самое главное. Коллектив, с которым мы играем в Alla Francesca программу «Istanpitta», просто идеален. Я предпочту скорее адаптировать программу, чем заменить исполнителя, который не может участвовать в концерте. С молодым баритоном Марком Мойоном (Marc Mauillon) и виелисткой Вивабьянкалуной Биффи (Vivabiancaluna Biffi) мы записали диск, в основе которого - полная версия (12 двойных строф) первого лэ Машо «Loyauté que point ne delay». Теперь мы гастролируем с этой программой, получая огромное удовольствие, потому что мы полностью «сыгрались» и понимаем друг друга почти без слов. По тем же причинам я очень люблю играть с Жорди Савалем и его музыкантами. И конечно, не могу не упомянуть моих коллег по Alla Francesca : Брижитт Лен (Brigitte Lesne) и Карло Риццо (Carlo Rizzo).
У Вас замечательные студенты. Слушать их – одно удовольствие. Есть ли какое-то главное правило, главный принцип, по которому Вы выбираете студентов?
Действительно, у меня прекрасные студенты в Лионской консерватории. От них я требую очень большой требовательности к себе, отказа от всякой посредственности. Во время вступительных испытаний мы стараемся обнаружить тот особый свет, который отличает настоящего артиста от просто усердного студента.
Как стать Вашим студентом? В настоящее время я постоянно преподаю только в Лионской Высшей национальной консерватории музыки и танца (Le Conservatoire National Supérieur de Musique et de Danse de Lyon). Туда можно поступить, пройдя в июне конкурсный отбор – к сожалению, довольно жесткий. Например, в этом году у нас было 22 человека на два места. Наш критерий отбора – это музыкальный потенциал, который мы стараемся открыть в поступающих, и часто бывает, что мы отдаем предпочтение претенденту (или претендентке – ведь среди европейских блокфлейтистов все больше женщин), который менее силен технически, но при этом наделен значительным потенциалом развития. Впрочем, у нас ученик так же выбирает себе преподавателя, как преподаватель – ученика. Еще я советую студентам, если есть возможность, посетить один из мастер-классов, которые я провожу один-два раза в год – например, мастер-классы, организуемые Жорди Савалем в Каталонии в конце августа. На такие мастер-классы я принимаю студентов исключительно в порядке «общей очереди», без какого-либо особого отбора. У меня не хватает времени, чтобы заниматься с кем-то индивидуально; тем не менее, если речь идет об иностранных учащихся, я всегда с удовольствием соглашаюсь встретиться с ними и послушать их игру. И если я могу им помочь, то всегда охотно это делаю.
Как Вы думаете, что изменилось в исполнении средневековой музыки в Европе за последние 10 лет? Каковы перпективы?
Общий технический уровень исполнителей средневековой музыки значительно вырос. Благодаря таким учебным заведениям, как Schola Cantorum Basiliensis, Барселонский Университет музыки или Лионская консерватория, где я имею честь преподавать, все больше молодых музыкантов умеют читать нотные манускрипты, знают правила контрапункта и musica ficta. Лучшие из нынешних виелистов ни в чем не уступают лучшим барочным скрипачам или гамбистам (к тому же иногда это одни и те же люди). Но в том, что касается вокала, как мне кажется, есть еще много неизведанных путей. Возможно, причины этого – экономического характера. Лишь немногие из вокалистов, обладающих красивым голосом (хорошо, что такие вообще находятся), готовы пуститься в авантюру средневековой музыки – ведь заработки и известность, которые ждут их в опере или в барочной музыке, несравненно больше. В любом случае, мне кажется, что мы еще далеки от вокального богатства, описанного в средневековых трактатах.
Что Вы думаете о средневековом исполнительстве в России? Я недостаточно знаю российских исполнителей средневековой музыки, чтобы составить свое мнение. Единственное, что я могу сказать – это то, что во время встреч в Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде я увидел настоящий энтузиазм и увлеченность, что свидетельствует о живой и выразительной интерпретации. Но я хотел бы лучше узнать российских исполнителей. И если мне удастся вновь посетить с концертом вашу страну, то в следующий раз я, может быть, смогу высказать свое мнение.
Большое спасибо naetis за перевод с французского языка.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
