Форум по средневековой музыке

Автор

Сообщение

Tristan
администратор
Пост N: 914 Зарегистрирован: 17.05.05

Отправлено: 13.10.06 14:44. Заголовок: Мария Батова : "Музыка - только часть жизни" (2006)

Мария Батова
Родилась в Новгороде. Закончила Московскую консерваторию в 1997 году как историк зарубежной музыки (класс проф. М.А.Сапонова). Параллельно занималась вокалом (с 1992 г. у Евгения Аргышева, затем брала уроки у М.Ганешиной, Д. Степановича).
Солистка Коллегии старинной музыки при Консерватории: в 1992-1994 гг. пела в ансамбле "Аргышев Консорт", с 1994 по 1999 гг. - художественный руководитель ансамбля ранней музыки "Musica humana".

Участвовала в мастерклассах Егора Резникова, Юргена Шрапе, Хельмута Риллинга, Монсеррат Фигейрас, Анн Азема, Джоэля Коэна, ансамблей "The Consort Of Musicke" и "Boston Camerata", а также в проектах Schola Cantorum Basiliensis под руководством Эвелин Табб и Энтони Рули.
С 2000 г. живет в Цюрихе. С 2000 по 2003 гг. училась в Schola Cantorum Basiliensis (Базель) по специальности пение (преподаватели - Кэт Динен, Доминик Веллар и Энтони Рули).

С 1994 по 2000 гг. была регентом в московском храме свв. Космы и Дамиана в Шубино, с 2000 - регент Воскресенского православного храма в Цюрихе.

Сперва несколько вводных слов. Прежде чем начинать отвечать на вопросы интервью, я хочу поделиться самыми важными открытиями последних лет. Пишу я об этом впервые. Наверное, получилось многословно, подробно. Но простите меня: без этой вводной части многое будет непонятно.

Ну во-первых, я не «средневековщик», это надо оговорить сразу. Вообще, мне совсем не нравится разделения последних лет: "барочник", "средневековщик". Это унижает музыканта, наклеивает на него яркий ярлык определенной субкультуры. А музыканты-то - в основном - люди культурные. Разве нас можно так обижать? Как говаривал Удав, "меня нельзя мерять половинами, потому что я целый!" Музыкант тоже целый. Вот, к примеру, из чего состоит мой исполнительский итинерарий (не в иерархическом порядке, такового нет вообще): Бах, джаз, Доуленд, французский air de court, Хайне фон Гизехем, Гильом де Машо, Арво Пярт, Кавальери, Монтеверди, бардовская песня, Кальдара, Кантиги, итальянские фроттолы, почти весь вокальный Куперен, Шарпантье, избранные песни избранных трубадуров, песни из le manuscrit de Bayeux. С одной стороны, я понимаю, что нельзя объять необъятное. Но и идентифицировать себя с определенным периодом музыкальной истории, отдавая этому выбору все творческие силы, я не могу.

Музыка вообще не стоит того, чтобы отдавать ей все творческие силы. Их надо отдавать жизни как таковой. Музыка - только часть жизни, причем - не самая главная. Я это поняла однажды очень хорошо. Несколько лет назад я на целых полгода потеряла способность петь. Была очень сильная депрессия, очень сильное напряжение, из-за которого вместо пения получался писк. Остановился большой проект. На полгода я выпала из работы в Schola Cantorum. Казалось, что случилось непоправимое, жизнь лишилась центра. Я была раздавлена. Но Бог послал мне спасателя. Это - мудрый пожилой человек, блестящий музыкант, удачливый исполнитель и талантливый педагог Энтони Рули. Он сказал: "Не делай музыку главным в жизни. Ты просто живи, тогда все и станет на свои места. Это пройдет. А ты этот период обязательно пройдешь, и выйдешь из него с новым знанием". Так и случилось. Пройдя через период вынужденного молчания, через мрак безголосости, я вернулась действительно другой. Если раньше я выбирала репертуар по эстетическому критерию, то тут поняла: я не стану больше петь все равно какие тексты только потому, что мне нравится музыка. Я поняла, что больше не смогу от всего сердца произнести "Lasciate mi morire" или спеть партию Лукреции, не смогу петь пошлятину (которой хватало во все времена), не смогу петь тексты ни о чем.

Отношение к тексту - это то, что определяет музыканта, имеющего дело с музыкой, написанной на слова.
Когда я только начинала работать как певица, 14 лет назад, мой учитель Е.В. Аргышев научил меня правильному отношению к слову. Он - контртенор, баритон, поэт, переводчик, автор всех аннотаций к программкам "Мадригала", ведущий многих концертов - цену слову знал хорошо. В дуэте Томаса Морли пели про фиалки и лилии, и спеть эти слова надо было так, чтобы было понятно: это - фиалки, это - лилии. "Ты понимаешь, тогда смерть рядом ходила, чума, а они все равно различали запахи. Ты должна тут им так любоваться, словно это твои последние цветы. Или словно ты только что выздоровела и начала различать запахи". Это - только один такт в одном маленьком дуэте. Или: "Это why надо спеть так трогательно, вопросительно, по-женски". В те же годы я столкнулась с иным отношением. Одна моя коллега умудрялась петь, не понимая слов. От моих попыток предложить сделанный мной перевод, отказывалась: "Нам бы музыку сделать, а ты тут со словами..." Однажды после концерта она подошла ко мне и сказала: "Ты знаешь, я бы хотела бы все-таки знать, о чем был этот мадригал, который мы сегодня пели". Вот такое отношение к слову меня глубоко ранит. Это симптом болезни, которая называется поверхностность.

Поверхностно исполненное поверхностно воспринимается, и лучше бы потратить время на что-то другое, чем на такой концерт. Другой раз я видела, как исполнитель прямо на сцене, на сольном концерте читает с листа (а потом похвалялся, что получилось хорошо). Даже если никто ничего не заметил, спрятать голову в песок трудно. Я до сих пор помню тот концерт: это был набор звуков. На сцене было два исполнителя, солист и его аккомпаниатор, звучали ноты, зал аплодировал, все сходилось, на месте оказались и замедления, и украшения, и даже был налет импровизационности. Но не отпускало чувство неловкости, словно тебя позвали в гости на застолье, а подали вчерашнюю сомнительного вида котлету, а встретили в семейных трусах, попутно заметая веником мусор за плинтусb n. Понятно, что котлета испортилась сама, мусор просто не успели убрать, а в трусах встретили, потому что доверяют. И надо сделать вид, что тебе все равно, и человек-то хороший, да и наплевать, чем накормят: ладно, мол, давай, в магазин схожу. Но одно дело гости, а другое дело - концерт. Там в роли хорошего человека - музыка. Тухлая котлета, мусор, непричесанность, семейные трусы - это все музыкант, который не дал себе труда остановиться и подумать: а зачем?

Справедливости ради, надо сказать, что, бывает, голодным уходишь и с тех концертов, где все подается в высшей степени качественно. Одно плохо: между исполнителем и слушателем стоит большое-пребольшое зеркало. Музыкант видит в нем себя - и не видит публики. Публика тоже видит себя (еще бы, такой престижный концерт, столько денег потрачено!) и не видит музыканта. Всем хорошо, всем приятно. Звуки звучат, аплодисменты, бисы, поклоны. А вовнутрь ничего не попало, все по усам текло, текло...

Все дело в том, что внутренняя музыка важнее внешней. Одна моя коллега - талантливый, перспективный в карьерном смысле музыкант - воспринимала концерты как средство заработать деньги и поделиться с людьми тем, что ты умеешь. "А потом я снова могу ходить вдоль каналов, думать, играть в полной тишине". И тишина от нее никуда не уходила, словно окружая ее облаком.

Однажды я подумала: я ведь не состою только из музыки. Отними ее - что останется? Оказалось, что кое-что остается и помимо нее. Жизнь должна быть цельной. И я не могу разделить: вот до сих пор я человек, а до сих пор - музыкант.
Я прошу прощения за эти акценты и за занудство. Но иначе ведь не объяснишь. Хочется говорить о том, что действительно важно, а не скользить по поверхности.

Так вот. Есть два пути, две модели. Первая. Музыка - это часть моей личности. А средневековая музыка - часть мировой музыки. Какой-нибудь средневековый автор - часть этой средневековой музыки. Произведение - часть творчества этого автора. Ступеньки, ведущие в узкий-узкий коридор. Вторая модель. Есть мир. Есть культура. Есть автор, который часть культуры и его произведение, которое почему-то дожило до наших дней. Я - такая же песчинка, как и этот автор, только еще более хрупкая: ведь его музыка пережила столько веков, а я - только исполнитель, искусство которого умрет вместе с ним, даже если диски будут храниться долго-долго. Две эти модели надо совместить в одну, чтобы получилась стереокартинка. Баланс означаемого и означающего. В исторической перспективе, которая расположена по горизонтали, музыка больше меня. Но в вертикальной перспективе - моя бессмертная душа больше музыки, потому что за меня умер Христос. Не за музыку. Точка пересечения вертикали и горизонтали и будет точкой, где я нахожусь. Важно, чтобы она вообще нашлась, эта точка. Тогда я займу свое место в музыке, а музыка займет свое место во мне. Важно: никогда нельзя думать, что эта работа проделана раз и навсегда. Она начинается всякий раз заново, когда ты начинаешь работать, когда твой взор выхватывает какое-то произведение из сотни других, когда в душу западает мелодия... И эпицентром этой работы является момент исполнения. Это не обязательно концерт. Ошибка иногда в том, что под исполнением зачастую понимается только публичный концерт. А на репетиции, наедине с собой или даже вместе с партнером можно сыграть или спеть начерно. Ничего подобного. Если у меня нет навыка исполнения музыки наедине с самой собой, то на сцене ему будет неоткуда взяться. Это как рефлекс.

Рефлекс - если сейчас отставить в сторону физиологию - это еще и отсвет. Глухая, серая стена только что ничем не отличалась от всех других. Но вот на нее упал луч солнца. Стена поменяла цвет. Стала другой. Потом свет ушел, и снова она не отличается от других. Говорят, что Мандельштам читал стихи так, что преображался на глазах ¹. Небольшого роста неприметный человек закрывал глаза и вдруг начинал петь, светиться. Откуда взялась эта сила, это волшебство? Извне, изнутри? Ни то и не другое. Или: и то, и другое. Для того, чтобы стена засветилась, нужно два компонента: свет и стена. Стена не умеет светиться. Если свету нечего освещать, то не будет этого чуда. Итак, и изнутри, и извне. Что такое "извне" - мы знаем: некая существующая музыка плюс вдохновение (которого, кстати, может и не быть, а концерт - вот он! А то и еще хуже: репетиция концерта...) Чем дополнить это изнутри, чтобы случилось чудо? Прежде всего - вниманием. Внимать - то же самое, что слушать.

Исполнение - прежде всего слушание. Исполнитель отличается от слушателя только одним: простой слушатель слушает музыку, не издавая звуков, а исполнитель - играет, поет, дирижирует. А результат - то, что в данный момент и в данной точке пространства звучит - один для всех. Исполнителем быть и ответственно, и трепетно, и ни в коем случае нельзя задирать нос перед слушателями. Это не твой звездный час, а час звучания музыки между жизнью и жизнью, между тишиной и тишиной, между шумом и шумом. И твоя задача - превратить это время в живое, в пир звуков, чтобы ни ты, ни другие слушатели не ушли голодными. Твоя задача - дать жизнь звукам, которых только что не было. И только. Это очень просто и иногда очень страшно. Ведь невозможно заставить себя играть вдохновенно, если ты устал, не выспался. Невозможно приручить вдохновение, благодать: "Аслан - не ручной Лев". Все, что мы можем - это стать прозрачными, чтобы дать место Другому.

Интересно, как в разных языках понимается слово "исполнение". По-русски: доведение до полноты. Исполнение произведения - омоним: исполнения желания, пророчества. По-итальянски "сбываться" - "avverarsi" (один корень - "ver" - со словом "истина"). Произведение сбывается. По-английски - "performance", придание формы. По-немецки - "Auffuerung", выведение. По-итальянски - "Interpretazione" (во французском, испанском - interpretacion), толкование.

Исполнитель - это всё сразу.
Он выводит звуки наружу, как Орфей выводит Эвридику из ада.
Он придает форму звуку, оформляет его.
Он доводит до полноты то, что было неполным: ведь не может звучать без него ни то, что записано на бумаге, ни то, что созревает в голове.
Он дает толкование чужой мысли (один толкует так, другой - иначе).
Он, в конечном итоге, делает более понятной Истину. Ведь зачем слушатель пришел на концерт? Некий процент - чтобы услышать именно эту музыку, именно этого исполнителя, именно в этом зале. Но среди всех этих слушателей может оказаться тот, кто пришел ради того, чтобы понять самого себя. Для него и надо играть. Даже если в зале никого нет, этот человек - ты сам. Это твоя работа, и мало ее не бывает. Истина - тоже на всех одна. Если то, что ты делаешь, представляет собой искреннюю попытку созерцания (дело не из легких, даже один на один, не говоря уже о публичном созерцании!), то есть шанс, что и ты, и слушатель найдете что-то общее. Если в твоем исполнении есть правда и глубина, то оно станет выходом из узкой области в область широкую, где встречаются и исполнитель, и слушатель. Можно усмотреть параллели с сакральными действами, с молитвой, но, к счастью, это только параллели. Особенно ответственно выходить на сцену с этим знанием. И одновременно - особенно соблазнительно. Ведь так легко возомнить себя жрецом, который дает другим возможность приобщиться к источнику. Если же у нас хватит смирения, честности, такта, трезвения, внимательности - это и будет максимум того, что зависит от нас самих.

Все это касается основ аутентичного исполнительства.
Основной вопрос - это критерий аутентизма. Общее место: "Мы никогда не услышим, машину времени не изобрели, поэтому..." Как говорил Галич, надо бояться того и только того, кто скажет: "Я знаю, как надо!" Аутентизм - это прежде всего риск. Риск - в прыжке через много веков, в чужую культуру, в чужой язык, в чужой строй мыслей, а еще ведь надо понять степень простоты подлинника. Препятствий тут много самого разного свойства, и говорено об этом немало. Главное все равно вот что: в культуре ушедшего времени мы находим нечто родственное нам. Ведь если бы этого не было, не зажегся бы интерес. Почему один ребенок любит машинки, а другой - конструкторы? Почему одним мужчинам нравятся брюнетки, а другим - толстушки? Почему я люблю Сезанна, а моя сестра - Магритта? Наконец, почему я выбираю Гильома де Машо, а Данил Рябчиков - Лаударий (а про Машо говорит, что сейчас не время, точно так же, как для меня сейчас не время Лаудария)?

Ответ для всех общий и заключается он в одном слове: родство. Если мы умеем вслушиваться, чувствовать и думать честно, то понимаем, что Истина - не безлика и к нам не безразлична. Если мы честны, то мы ищем с этой истиной родство так, как можем. И, наконец, если мы ищем вот эту, родственную себе истину через музыку (а это и значит быть музыкантом), то мы будем думать не о том, что вот этого автора сейчас исполняют все, а этого - никто. И не о том, что нынче такой штрих занесли с мастеркласса, поэтому так и только так. Это всё - побочные и сознаваемые решения. Есть что-то более глубокое, невыразимое, почти подсознательное, что и определяет: есть правда внутри нас самих или нет? Правда, отмечу, у каждого своя, не общая с истиной. Если твоя сегодняшняя правда совпала с общей для всех истиной, она уже перестала быть твоей. Напротив: ты теперь в ней живешь. Координировать это и легко, и просто. Мое убеждение: чем мельче правда, тем менее аутентично исполнение. Рискнуть надо и тем, что ты можешь совсем ни с кем не совпасть (из тех уже выработанных эталонов, по которым принято сверяться). А можешь, наоборот, так здорово совпасть, что будет и не отличить (и ты потом никому никогда не докажешь, что такое прочтение - твое, а не именитого западного мастера, о котором ты почему-то впервые слышишь). И того, и другого бояться не надо. Да, будут мнения. Да, обвинят, посмеются, закидают помидорами. Но если ты действительно "поймал волну" - разве есть дело до того, как и кто скажет? И не надо оправдываться: подумают, что ты говоришь на их языке.

Итак. Только с миром в душе, с прямой горизонталью и прямой вертикалью, с открытой светлой перспективой я могу (не имея на это права, поскольку это просто моя работа) претендовать на то, чтобы мои музыкальные данные послужили чему-то Иному и Кому-то Другому. Какая при этом звучит музыка - это мой выбор. Как она звучит - это вопрос мастерства. На чем основывается мой выбор и как приобретать мастерство - это другие вопросы.

Ответов - 6 [только новые]

Tristan
администратор
Пост N: 915 Зарегистрирован: 17.05.05

Отправлено: 13.10.06 14:47. Заголовок: Re:

1. Какое твое первое впечатление о музыке Средних веков? Что повернуло твое внимание к ним?

Я росла в Советском Союзе, причем не в столичном городе, а в Новгороде. Этим все сказано. "Старинная музыка" - это "Мадригал" и "Хортус музикус", Бах и Скарлатти из хрестоматий, "Гринсливз" с пластинки "Лютневая музыка". Первые ноты со старинной музыкой - венгерские. Там в английской части была двухголосная штука из Робертсбриджа. Не понравилось. Ну попробуй сыграть это двумя руками на фортепиано! А что конкретно повернуло внимание – я уже не помню. Старинная музыка для меня начиналась много раз, было (и, я надеюсь, будет) много этапов. Наверное, мне повезло, что в плане интересов я почти никогда не делила ее, живую музыку, на средневековую, барочную и какую-то еще. А когда приходилось делить, то я очень от этого страдала. В то же время, думаю, что такие периоды самоограничения бывают у всех музыкантов, это болезнь роста, когда хочется найти действительно свое.

2. Какая первая запись, какой первый концерт средневековый потрясли?

Странно, но потрясения в этой области не было никакого до сих пор. Все, что слышала, делилось на две категории: "скучно" и "о, как классно, я это тоже могу!" Может быть, все впереди? Могу сказать, что в разное время было интересно слушать Доминика Веллара (но потом прошло). Очень люблю диск с Белидой Сайкес (Llibre Vermell). Очень часто переслушивала Анн Азема (потом побывала у нее на мастерклассе, что было очень важно). Но потрясением это все равно не было. Наверное, это прозвучит диссонансом, но я вообще очень мало слушаю записи и крайне редко хожу на концерты. Я очень впечатлительный человек, и после самых безобидных концертов бывает бессонница, а не вовремя послушанная даже самая лучшая запись может перебить серьезную внутреннюю работу.

Могу, если интересно, перечислить потрясения из других областей. То есть, то, что сделало меня той, какая я есть. То, где я чувствую себя собой. Предупреждаю: тут не только старинная музыка и не только академическая.

1. Альфред Деллер. Все, что он спел, особенно - Lecons de tenebres Куперена.
2. Кавальери, "Плачи Иеремии" (Евгений Аргышев и его ансамбль "Консорт" - тогда он так назывался).
3. Tallis, 40-голосный мотет Spem In Alium.
4. Мария Кристина Кир в записи оратории Кальдара "Maddalena ai piedi di Gesu".
5. Элла Фитцджеральд. Наверное, это криминал: меня ведь уже ругали, что я пою Cuncti simus concanentes как негритянская певица в епископальной церкви. Я могу, право, и без этого. Но тогда вот так захотелось. В Элле нравится личностный стержень, тембровая игра, бесстрашие, фантазия, непоколебимое доверие к ритму, чувство ансабля, в том числе - ансамблевого юмора, без которого в джазе вообще никуда.
6. Арво Пярт. Весь подряд, часами.
7. Ян Гарбарек и Hilliard Ensemble.
8. "Песнь о земле" Малера в исполнении Бруно Вальтера, где поет Кэтлин Ферриер.
9. Пако да Лусия, весь подряд. И Эл ди Меола с Махавишну.
10. Русская камерная музыка в исполнении Виктории Ивановой.
11. Шарль Азнавур с его отношением к слову и его типом артистизма.
12. Барды - Виктор Луферов и Александр Мирзаян.
13. Сонаты Моцарта в исполнении Владимира Горовица.
14. "Сказание о граде Китеже" Н.А. Римского-Корсакова.
15. Эванхелина Маскарди, молодая лютнистка, аргентинка, живущая в Италии. Изумительной глубины музыкант и прекрасный человек.
16. Эмма Киркби, Энтони Рули, Эвелин Табб. Каждый из них по-разному повлиял на мою судьбу, и по-музыкантски, и по-человечески. Спасибо им.

(...Я предупреждала. Кто не спрятался, я не виновата.)

3. Что ты первым исполнила из «средневекового»?

Дай вспомнить, это так давно было. Это был, кажется, Якопо да Болонья. Нижнюю партию играл Сережа Стрищенко на цинке. 1993 год. Потом был Освальд фон Волькенштейн - "Der Mai", где есть подражания разным птицам. Потом я сделала аранжировку и реконструкцию Le manuscrit de Bayeux (правда, это уже XV век). С ансамблем "Musica humana" мы сделали две развеселые программы: "Праздник майского шеста" и "В герцогстве Нормандском". Очень запомнился первый театральный опыт. В 1999 году в сотрудничестве с прекрасным мастером, режиссером Александрой Фладос мы поставили "Школяра в раю" Ханса Закса. Пели там актеры, без всякого специфического вокала. В SCB пришлось погрузиться в Средневековье с головой. Но я никогда не считала, что я серьезно занимаюсь Средневековьем. Для этого у нас в стране есть, как минимум, две команды: Universalia in Re и Laterna Magica.

4. Какой именно средневековый репертуар привлекает тебя? Как слушателя? А как исполнителя?

Я уже говорила: между слушателем и исполнителем я не делаю особенной разницы. Цель моей музыкантской жизни - это найти то, что именно я могу раскрыть лучше всего и то, что раскроет меня лучше всего. Поэтому пришло и внимание к средневековому репертуару: да, тут я тоже могу найти свое. Пожалуй, находить себя в Средневековой музыке я начала совсем недавно. С твоей, Данил, помощью. Я должна сказать прилюдно то, что уже говорила: работа с Universalia in Re стала для меня радостным опытом полноценного ансамблевого музицирования. Работа с вами не отнимает, а дает. А ты, Данил, открыл мне много нового именно в репертуаре. Спасибо тебе.

5. А не средневековый какой?

Думаю, что уже сложилось впечатление от вышенаписанного. Добавлю только Перселла, Гайдна, Шуберта, Глинку. С недавних пор появился джаз. Что бы действительно хотела спеть, но пока точно никак - Bachiana Brasileira №5 Вила Лобоса. Я не думаю, что такая эклектика повергнет читателей в обморок. Я хочу верить, что являюсь достойной ученицей своего любимого научного руководителя, Михаила Александровича Сапонова: его интересы простираются куда шире. От Кубы до Баха, от Кокто до Вагнера, от менестрелей до Шёнберга. "Ученик не больше учителя своего", это я помню всегда очень твердо. И очень важно для меня, что Бог послал в жизни именно Михаила Александровича. Наверное, я оказалась не совсем точной, когда говорила, что это Энтони Рули мне открыл, что не вокруг музыки надо центровать жизнь. Сперва это был Сапонов. Он удивительно цельный человек, его невозможно мерять ни половинами, ни бревисами, не говоря уже о семиминимах. И еще, конечно, был Аргышев, встреча с которым тоже помогла понять приоритеты. Энтони Рули оказался тоже таким. Это такое счастье.

6. Средневековая музыка в России – что изменилось за последние лет 10? Куда идем? Какие шансы?

Я вижу временной разбег в несколько большей перспективе. Лет тридцать, пусть так.
Плюсы: появился инструментарий, источники, возможности стажироваться у мастеров.
Минусы: узкоцеховое отношение к предмету, признаки субкультурности. Можно продолжать, но нельзя говорить без примеров, а ругать никого я не хочу. Все мы ищем, всех есть за что ругать, за что хвалить. Не в этом же главное.

7. Средневековая музыка в Швейцарии и Европе. В чем разница с Россией?

Здесь больше возможностей (манускрипты, инструменты, курсы), больше исполнителей. Кроме того: даже при том, что репертуар большей частью совпадает, все равно у них преимущество, потому что это их культура. Для того, чтобы быть цельным исполнителем, скажем, итальянского Средневековья, надо говорить, думать по-итальянски, надо если не жить в Италии, то хотя бы побывать в ней. Это все - очень важные практические моменты, без которых есть громадный риск укатиться в умозрительность. Это только в теории хорошо знать, что Чикониа был венецианец. А на практике хорошо бы там побывать. Я вот пока не была, поэтому Чикониа не поется так, как должен. Картинки - это одно, живой ветер - другое.

Публика тут доброжелательная, информации больше. Но публика где-то уже перекормленная. Поэтому надо тратить массу сил на то, чтобы на твой концерт пришли люди. В России проблема найти зал. Тут зал найти проще простого. Публика холодноватая. Их надо чем-то удивлять. Не мятыми одежками, так яркими афишками. Словом, тут это уже давно - рынок. Это не хорошо, не плохо, это просто факт. В России до этого пока далеко. Это тоже не плохо и не хорошо. Разные страны, разные слушатели. То, что в России публика много отзывчивее европейской, отмечают все мои коллеги, побывавшие в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде. В Швейцарии, кстати, не принято дарить цветы артистам. Самая благодарная, живая публика, которую я здесь встречала, была в швейцарских деревнях. Они просто любят музыку. А тонкости аутентизма, нюансы - все это растворяется в радости совместного слушания музыки здесь и теперь. Перед такими людьми особенно стыдно ошибаться и совсем невозможно расслабиться, схалтурить: почувствуют сразу.

Еще один момент - тут часто под средневековьем понимается нечто вполне себе обывательски-ролевое. Это тоже важно знать: когда ты едешь в Беллинцону на средневековый фестиваль, то будь готов к тому, что тебя там встретят костюмированные дамы в обнимку с единорогами, а рыцари будут драться на деревянных мечах. А еще будут торговать средневековыми сувенирами и жареным мясом "по средневековому рецепту". И еще будет обязательный средневековый виночерпий и много вкусного вина. Музыка будет обязательно, но только не разочаруйтесь: под нее будут плясать, а не упиваться темповыми тонкостями, ей будут не всегда стройно подпевать, а не только оценивать твое вокальное искусство. Это, кстати, тоже аутентизм. Только функциональный.

8.Обучение в Базеле. Как попала? Какие экзамены? У кого училась? Как можешь описать уровень обучения, подготовки не знающим что это такое SCB?

Попала, потому что мечтала. И сбылось. Мой муж был послан на служение в Цюрих (он настоятель Воскресенского храма). А я поступила в SCB. Отличие от Московской консерватории: пока туда поступишь, потеряешь несколько килограмм веса и немыслимое количество нервных клеток, зато потом можно в какой-то мере расслабиться. И точно знаешь, что даже с не очень хорошими отметками дотянут. В Базеле другое. Поступить просто (особенно после наших учебных заведений!). Но учиться трудно: очень плотный учебный план, пропускать ничего нельзя, надо не только учиться для себя, но и интегрироваться среди коллег. Само по себе это прекрасно, ты учишься сразу самому главному: работать в команде, отдавать. На тебя смотрят во все глаза: насколько ты перспективен, контактен, организован. Это понятно: SCB – это, если можно так выразиться, Голливуд для аутентичных исполнителей. Преподают там действительно «звезды», и если ты хочешь сделать хорошую международную карьеру, если ты работаешь, делаешь успехи, то все это достижимо. Трудности могут подстерегать с другой стороны: потерять самого себя в бесконечной гонке за успехом. Разумеется, это касается не только SCB, а такого стиля жизни вообще. Надо быть очень сильной личностью, чтобы уметь различать: это действительно нужно, это – перебор. Потерять себя просто. Например, когда педагог тебя «лепит», необходимо искать баланс между тем, что он от тебя требует и тем, с чем ты не можешь согласиться. Необходимо отстаивать себя – даже перед самим собой, когда очень хочется поддаться чужому, пусть даже очень авторитетному влиянию. Еще проще потерять себя, если ты чего-то достигнешь и посмотришь свысока на тех, кто еще не достиг. Мне жаль того человека, который увлеченно участвовал в моем проекте, а потом просил его отпустить с премьеры, потому что подвернулся престижный концерт, за который хорошо заплатят. Мне жаль другого человека, который отказался спеть вместе со мной на экзамене по одной-единственной причине: «Я ничего против тебя не имею, но у меня так много дел, и мне надо научиться говорить «нет». – «И ты решил потренироваться?» Честное слово: никаких обид, просто жаль, что люди так меняются, что считают такое поведение нормальным.

Вступительных экзаменов было два - специальность и теория. Теория - это когда ты определяешь аккорды, пишешь двухголосный диктант, читаешь с листа один голос из хорала Баха, играя остальные; доканчиваешь мелодию. Еще нужно было сыграть на клавесине подготовленную вещь (я сыграла Прелюдию Доменико Циполи, которую помню с детства). Специальность - это 15-минутная сольная программа. И собеседование. Должна сказать, что у меня не было цели поступать именно на Средневековое отделение, так получилось довольно случайно. Училась я по специальности у Кэтлин Динен и Доминика Веллара, а ансамблю училась у Энтони Рули. Было несколько уроков у Эвелин Табб. Прекрасный предмет - форма (Satzlehre), проходила я его у Маркуса Янса. Это похоже на наш курс гармонии пополам с анализом, отличие только в материале. После того, как и в училище, и в консерватории был пройден курс гармонии в стилях по Юрию Николаевичу Холопову, заниматься стилистикой ранней музыки было очень просто, одно наслаждение. Мы писали музыку на тексты, взятые, например, из Ландини и Машо. А потом смотрели, что написано в оригинале. Некоторые вещи у студентов получались так удачно, что даже исполнялись в концертах. Прекрасно вела нотацию Карин Смит-Паульсмайер (жена Хопкинсона Смита). Она прекрасный практик, хороший, вдумчивый и придирчивый педагог. Сольфеджио вел Кроуфорд Янг. Тоже - на слуховом материале Средневековья, по Гвидоновой руке. Очень было важно писать диктанты, сыгранные не на фортепиано, а средневековыми инструментами. Еще, конечно, мне было интересно с точки зрения методики преподавания всех предметов. Григорианский хорал – Лука Рикосса. Прекрасный пример человека, по-настоящему влюбленного в свой предмет. Все его знания – знания практика. И – знания верующего человека. Нельзя постичь невмы лишь умом.
И настоящий камертон школы – это ее ректор, всеми любимый проф. Петер Райдемайстер (с прошлого года он ушел на пенсию, теперь SCB возглавляет проф. Регула Рапп). Проф. Райдемайстер – не только прекрасный музыкант, но и внимательный, организованный, терпеливый человек. В нем никогда не было суетливости, а только бесконечное внимание и умение все успевать. А чего стоит его умение подбодрить, обрадовать, вникнуть в твои проблемы (музыкантские, организационные)! Вот уж точно, не начальник, а отец родной. Вся Школа его
любила и продолжает любить. Дай ему Бог здоровья.
В общем, обучение в SCB - очень глубокое, по-настоящему вдохновенное.
Единственное, что лично мне было и остается чуждым - ставка на карьеру. У других дело обстоит иначе. Пути у всех разные.

9. А что бы ты хотела пожелать музыкантам, играющим средневековье или собирающимся это сделать?

Во-первых - честности. Честно ответить себе на вопрос: почему я выбрал Средневековье? Это я его выбрал, или оно меня? Если второе - тогда и желать нечего, тогда этот музыкант найдет и где учиться, и на чем играть, и материал... Все придет. Если первое - то тут сложнее: если я его выбрал, то почему? Потому что модно? Потому что вдохновили другие? Потому что жить без этого не могу? Потому что прикольно поиграть еще в одном стиле? Потому что хочется найти свой отзвук в Средневековье? Или, может быть, я хочу сам от себя убежать в далекую страну, где меня никто не знает? Или потому что, как говорят, средневековые инструменты требуют меньшего мастерства, чем классические?

Во-вторых - дисциплины, аскезы, внимательности. Понимания, ради чего все.

В-третьих - обязательно учить языки. Все подряд, на которых приходится петь. Чтобы стало понятным каждое слово.

В-четвертых - как можно более честно и плодотворно проскакивать неизбежный ученический этап (копирование, подражание) и не останавливаться на нем. Если на нем остановиться, пропадет все наработанное. Насовсем. Поскольку потеряется чуткость. Черпайте силы в точке пересечения между вектором "извне" и вектором "изнутри". А пересекаются они тогда, когда эти вектора равновелики.

В-пятых - не превозноситься над "барочниками" и классическими музыкантами. Они тоже люди. И тоже ищут себя в музыке, музыку в себе. Не презирать их, не думать, что "только в Средневековой музыке - истина". Это будет сектантский подход, который никогда не приведет к полноте. Музыку нельзя мерить половинами, как и удава.
Ну а технические навыки, информационные - чего их желать? Труд и труд.

Да, конечно, денег тоже хочу пожелать! Чтобы осуществились мечты о мастерклассах и учебных заведениях. Только, пожалуйста, не думайте, что вас там всему научат, что все, что там будет преподано - бесспорно. Не давайте себя подмять, сломать. Не давайте самому первому огоньку самой первой любви к этой музыке погибнуть под напором потока новой и новой информации или под гнетом чужого авторитета. Сколько приходилось видеть разочарований. Не сравнивайте себя ни с кем. Каждый из нас - музыкант, у каждого - свой дар.

И последнее: никогда не извлекайте ни одной ноты по инерции, с холодным сердцем. Если уж так получилось, что сердце холодное, а надо музицировать, то играйте просто музыку. Она прекрасно прозвучит и без вас. Ваше дело - вовремя извлекать нужные звуки. Главное - на эту внутреннюю нищету добровольно согласиться. И тогда будет чудо: музыка сама вас захватит, поведет и это будет самый лучший концерт в вашей жизни.

10. А слушателям?

Снисходительности к нам, исполнителям. Мы ведь просто люди и точно такие же слушатели, как и вы. Я благодарна всем, кто бывал на наших концертах. Это ведь вы делаете концерт тем, чем он должен быть. Если вы доброжелательны и рады нам - мы готовы для вас играть и петь до утра, мы становимся родными, включаемся в один круг. Если от вас нет отдачи - это отчасти и наша вина, в таком случае - простите, а вам - спасибо за терпение. Это ведь вы приезжаете на наши концерты, потому что любите музыку. А мы выходим на сцену по той же причине, но у вас есть выбор (в 30-градусную жару или стужу осложнять себе жизнь дальней дорогой и душным - или, наоборот, продувным залом), а у нас нет. Низкий вам поклон.

Tristan
администратор
Пост N: 918 Зарегистрирован: 17.05.05

Отправлено: 13.10.06 15:27. Заголовок: Re:

Примечания
¹ «С первого взгляда лицо Мандельштама не поражало. Худой, с мелкими, неправильными чертами, он всем своим обликом напоминал персонажей картин Шагала. Но вот но начал читать, нараспев и слегка ритмически покачиваясь. Мы с Блоком сидели рядом. Вдруг он тихонько тронул меня за рукав и показал глазами на лицо Осипа Эмильевича. Я никогда не видела, чтобы человеческое лицо так изменялось от вдохновения и самозабвения. Некрасивое, незначительное лицо Мандельштама стало лицом ясновидца и пророка»

(Из дневника Н. Павлович, 1920. Цит. по: М.Л. Гаспаров, «Мандельштам». – Предисловие к книге «Осип Мандельштам. Стихотворения, проза.» - Библиотека поэта, М., 2001, стр. 4.)